Беспокоило.

Он был готов уже сам искать, кому она предназначалась. Носил бы с собой, толкался в транспорте, в магазинах – и прислушивался бы. Но потом пришел человек. Как же так, он не запомнил, кто пришел! Так быстро забыл. Что сказал: для себя? В подарок? В подарок себе?

В любом случае он был рад, что в его доме этого больше нет.

Прислушивался к себе. Ничего.

Когда уезжал на море, на всякий случай прихватил дорожный швейный набор. И каждый вечер радовался, что днем напрочь забывал о шитье.

Раздался звонок в дверь. Потом еще один. Мне совершенно не хотелось идти открывать. Но, судя по всему, больше было некому. В Люли-ной комнате надрывалась музыка. Человек вообще не считал нужным реагировать, если его напрямую это не касалось.

Я, раздраженно бормоча, по дороге включив свет в прихожей, не спеша подошла к нашей входной двери и, отперев, распахнула. В предбаннике стоял какой-то незнакомый старик. Свет был выключен, а общая входная и соседская дверь были закрыты.

– Здрасьте, – машинально сказала я с недоумением.

Объясню свое удивление. В общий тамбур никак нельзя попасть постороннему, если у него нет ключей и если ему не открыли мы или соседи. Из предбанника могут звонить только из соседней квартиры, поэтому нет нужды предварительно спрашивать: «Кто там?»

Потому и глазка в двери, ведущей непосредственно в квартиру, нет. Они вообще, эти двери, как межкомнатные, одним ударом ноги вышибаются. Никто, правда, так не делал, но теоретически можно. Папа говорил.

С соседями мы дружим, поэтому от постороннего вторжения укреплена только общая входная дверь, выходящая непосредственно в подъезд, на лестничную клетку. Значит, старик пришел от соседей. Непонятно только, зачем закрыл за собой дверь и почему не включил свет. Стоять в полной темноте в таком маленьком замкнутом пространстве не здорово.

– Вы к кому? – спросила я, потому что старик молчал.

Невысокий такой, коренастый. Лицо смутно знакомое, не очень приятное. В какой-то серой рубашке навыпуск. Штаны спортивные, что ли, на коленях пузыри. Что на ногах – я не успела рассмотреть.

И тут лицо старика внезапно исказилось не то гневом, не то злобой. Неожиданно и страшно. И он заорал мне прямо в лицо хриплым, глухим голосом. Просто заорал: «А-а-а-а!»

Вообще не думая, я захлопнула дверь прежде, чем он успел сделать шаг вперед, и заперла на два оборота. Он там продолжал стоять в полной темноте и орать.

Да он какой-то ненормальный! Как он попал к нам в предбанник? Где соседи? Что ему надо?

– Люля! – крикнула я. Голос жалко сорвался. Я кашлянула и позвала погромче и более твердо: – Тетя Юля!

Пусть безумный старик знает, что я дома не одна. Мало ли какая эта тетя. Может, мастер спорта по сумо!

Только вот моя тетка не откликалась. За дверью чуть притихший безумец с новой силой заорал. Может быть, она забыла выключить музыку, а сама умотала? С ней такое бывало. Нет же, она должна быть дома: Люлины ботинки виднелись в стойке для обуви, а вот домашних тапочек не было.

– Убирайтесь! – тоже что есть силы крикнула я. – Я вызову полицию!

Но почему-то вместо того, чтобы снять трубку с нашего раритетного аппарата и исполнить угрозу, я метнулась к шкафу, выдвинула нижний ящик с инструментами и достала молоток. На случай, если вдруг страшный старик станет ломиться в дверь.

Но он просто там орал. Просто орал. Это было невыносимо! Мне захотелось плакать.

Надо звонить в полицию. Сказать, что незнакомый старик за дверью орет. А они спросят, ломится ли он к нам.

Соврать, чтобы приехали быстрее?

Незнакомый, а где-то я его видела. Серый такой. Он еще и звонить в дверной звонок начал. Орал на одной ноте и звонил.

– Все, я звоню в полицию! Набираю! – попыталась я перекричать этот невыносимый шум. И ничего не сделала.

В памяти всплыла обклеенная обоями лестничная клетка. Но это было во сне!..

Вдруг этот сводящий с ума хриплый голос заткнулся. Сначала он, потом дверной звонок. Я прислушалась. Руки вспотели, ручка молотка чуть не выскальзывала из них. В предбаннике стояла мертвая тишина.

Когда хлопнула соседская дверь, а в замке нашей загремели ключи, я аж подпрыгнула. Но на всякий случай покрепче перехватила молоток. Я ожидала чего угодно. И тут-то уж точно позвонила бы в полицию.

– Ты чего здесь торчишь? Что-то отвалилось? – не слишком заинтересованно спросила тетя Юля, запирая за собой дверь.

– Ты откуда пришла?

– От Веры. А что?

– Я не заметила, что ты ушла.

Обычно, уходя к соседям, мы двери не запираем. А смысл?

– Ну, это твои проблемы, что ты ничего не замечаешь! – фыркнула тетка пренебрежительно, направляясь к себе в комнату. – Я-то точно ни перед кем отчитываться не буду.

– Тетя! У Веры, кроме тебя, кто-то был в гостях?

Люля повернулась и внимательно посмотрела на меня.

– Ты же слышала: я не обязана отчитываться перед тобой.

– Там в предбаннике был страшный старик, он орал. Звонил и орал. Незнакомый. Вы слышали?

– Делай лучше уроки, Анастасия. И положи наконец молоток, если не собираешься ничего чинить. Твои попытки привлечь к себе внимание глупы. И шпионить отвратительно. Пока Санде говорить не буду, но, считай, предупредила.

– Но, Люля… – начала было я. Люля странно улыбнулась и тихо, но внятно проговорила:

– Умирает изнутри.

Сначала я подумала, что мне показалось. Мы смотрели друг на друга. Похоже, не показалось.

– Не надо, не пугай меня.

Дурацкий, жалобный голос! Почему я веду себя как дура?

Моя тетя фыркнула и ушла в свою комнату.

Я машинально последовала за ней и остановилась только у закрытой двери в теткину комнату. Увидела, что продолжаю сжимать в руке молоток. Я так была гораздо больше похожа на маньяка, чем кричащий старик, из-за этого на меня напал приступ неприятного смеха.

Потом я опять словно увидела себя со стороны, как стою перед закрытой дверью в теткину комнату с молотком наперевес и истерически трясусь в приступе смеха. Это было настолько по-идиотски, что я расхохоталась в голос. Впрочем, тетя Юля вообще никак не отреагировала.

Кое-как справившись с собой, я не отнесла молоток на место, а зачем-то положила на кухне на одну из полок, куда никто лишний раз не лазил, между банками с крупой. Это замечательные старинные железные банки, на каждой надпись: «КРАХМАЛ», «МУКА», «САХАР», и ни одна из них не соответствует содержимому. В «КРАХМАЛЕ», к примеру, всегда находился рис, все это знали. Когда-то бабушка при помощи скотча наклеила нужные надписи, но они все уже давно отклеились и потерялись.